Оншел потемной, плохо освещенной улице. Высочайший, седоватый мужик. Размашистая походка, ровная спина. Ипохожее намаску, застывшее лицо. Лицо хворого либо смертельно вялого человека. Воротник куртки неспасал отхолодных капель дождика. Придорожные кустики гнулись ответра, лупили поногам. Тормознул удвери крохотного, нанесколько столиков кафе. Решил зайти. «Эх, как вас угораздило втакую непогодь пешком-то идти. Таксибы вызвали», пособолезновала ему немолодая официантка. Только здесь донего дошло, аведь приехал оннавокзал намашине. Заказал рюмку водки. Испил, инепочувствовал. Заказал еще. Полез вкарман засигаретами. Белоснежная бумажка свалилась напол. Механично поднял. Наего большой ладошки лежало крохотное бумажное сердце. Нанем было написано ручкой: «Люблю тебя».
…Он отлично запомнил тот денек. Начальник был внастроении. Сказал, что посылает вкомандировку назавод вгород N.Город звучно сказано городок. «Работы там малость. Сделаешь, отдохнешь денька два. Ствоей-то мымрой, очень неразгуляешься. Тынаменя, надеюсь, заэти слова необидишься. Спец она потрясающий, нохарактер… датысам знаешь». Оннеобиделся. Супруга работала сними наодном предприятии. Начальником отдела. Еебоялись иненавидели. Язык как нажимало. Аего жалели, подкаблучником считали. Отом, что он подкаблучник, ему сказал близкий друг. Онпромолчал, авдуше согласился. Когда-то тоненькая роскошная, зеленоглазая женщина перевоплотился вгром-бабу. Акрасивые глаза, окоторых песню хотелось петь, ужинеразглядеть наоплывшем лице. Любви издавна небыло. Но привычка 2-ая натура. Жил ижил. Взрослый отпрыск вчужой стране, приезжал изредка.
Назаводе повстречали отлично. Проявили все, ничего неутаили. Выйдя запроходную, решил пройтись. Дошел дореки. Итут увиделее. Она шла потропинке навстречу ему. 1-ая идея: «Прекрасная». 2-ая: «Юная». Адальше все мысли покинули его голову. Легкая походка, пшеничная коса допояса. Исиние озерные глаза. Она шла иулыбалась. Оноглянулся. Заего спиной никого небыло. Означает, ему. Поравнялись. Исним случилось нечто странноватое: онзаговорил сней.
Ончто-то спросил. Она ответила. Все, что случилось сним далее, можно именовать наваждением. Она жила одна. Оннабился вгости. Онпомолодел, нет, онстал юным. Глаза его заблестели, вних зажегся издавна потухший свет. Нагубах появлялась ухмылка. «Виделибы его на данный момент знакомые», появилась идея ибольше непоявлялась. Онполюбил. Так очень, так страстно. Онрастворился вней. Онпонимал: скажи она ему на данный момент «сделай чего-нибудть необыкновенное» ионсделает, незадумываясь. Командировка завершилась. Онпозвонил начальнику, сказал, что захворал. Когда позвонила супруга, онсломал телефон. Новсё когда-нибудь завершается. Онхрабрился. Гласил: приедет, разъяснится, разведется. Все казалось обычным иреальным. Оннехотел уезжать она втолкнула его впоезд. Они обменялись телефонными номерами. Апотом она запихнула ему вкарман крохотное бумажное сердце.
Работа затянула сходу, супруга была подозрительно нежна. Про возлюбленную онвспоминал только когда ложился спать изакрывал глаза. Они перезванивались. Слушая ееголос, хотелось бежать, орать. Наступало сумасшествие. Позже проходило, отступало. Унего нехватало мужества объясниться сженой.
Авчера она позвонила: сказала, что едет кнему. Что жить без него неможет. Унего затряслись руки. Поезд приходил вечерком. Ончто-то непонятное сочинил супруге. Побежал, купил букет цветов. И… стал ожидать. Подошел поезд. Она вышла, такая родная иневозможно красивая. Аонспрятался закиоск сгазетами. Вглазах потемнело, ноги стали припоминать гири. Как ему показалось, его временно парализовало. Онстоял, как скульптура. Недвигаясь сместа. Она длительно оглядывалась, звонила. Апотом, опустив голову, медлительно, еле переставляя ноги, побрела куда-то. Вот ивсе.
…Мужик прочно зажал сердце вкулаке. Ивышел изкафе. Какое-то время онстоял, держась заручку двери, апотом пошел. Большие капли соленого дождика стекали полицу. Утреннее солнце разбрасывало золотые лучи. Немолодая официантка окончила свою смену. Закрывая дверь вкафе, увидела бумажное сердце, лежащее насырой травке. Слова «ялюблю тебя», написанные ручкой, размылись, иихневозможно было прочесть.