Свобода и естественность нередко отождествляются. Это кажется таким верным и человечным: вести себя в согласовании со собственной природой, не разламывать ее. Но зададимся вопросом: для кого человек просит свободы, говоря слово «Я»? Что есть «Я»?
Правильно ли отождествлять «Я» с теми желаниями, побуждениями, рвениями, которые появляются в подсознании? Ведь там пучина, в какой есть и черное, животное, нечеловеческое? Это уже свобода не человека, а свобода животного в нем! Идти на поводу у хоть какого собственного желания, считая это свободой, значит тотчас игнорирование интересов других людей, нанесение им незаслуженных ран, а через их… и для себя самому! Нельзя считать свободой и жесткое требование управляться только выводами рассудка. Рассудок — это тоже не «Я» человека, а только часть.
Действительное «Я», это, возможно, синтез этих 2-ух начал, но таковой подвижный, неуловимый, ускользающий, что найти его в словах нереально! Можно только с уверенностью гласить о том, что не есть «Я». И не разбивать для себя голову, отстаивая право на отождествление собственной личности с минутными настроениями, немотивированными желаниями и капризами! Как и с рассудочными схемами, которые только смотрятся иногда уместно, а по сути являются плодами такого же стихийного подсознания, в каком объединились био потребности и социальные шаблоны. Потому требование таковой свободы оборачивается закрепощением человека! Не свободой, а рабством у себя самого!
В чем все-таки тогда заключается свобода человека, если шаг на право, шаг на лево — рабство? К счастью «Я» человека не исчерпывается его телом либо психикой. Еще есть такая неопределимая субстанция, как дух. Способность к преодолению всех препядствий, к выходу за порабощающие пределы, порыв и способность к свободе. Он в себя вмещает все, что есть в человеке, да и еще что-то, помогающее ему вдруг опереться на то, чего не было в нем секунду вспять!
Свобода так принципиальна и презентабельна, что ее можно было бы именовать главной ценностью жизни… если бы не было любви!
Свобода человека, ради которой разрушается свобода и счастье его брата, не есть подлинная свобода, а есть рабство у собственного произвола. Отказ от собственного желания, выбор свободы для брата смотрятся ограничением, но если человек эти принципы выбирает добровольно, то в этом и есть высшая свобода, так как она объединилась с любовью! Подлинная свобода — поступать так, как велит подлинное «Я»! Но осознать его, сделать, выстроить можно только вместив в себя всю мудрость населения земли, научившись обожать и прощать и биться за чужую свободу, как за свою!
***
Есть на земле особенное племя людей, неудержимо устремленных к свободе! Эта огненная страсть — ярчайшее и обжигающее окружающих качество(!), но способность, в конце концов, ради других людей приостановить внутри себя это практически безудержное движение — свидетельство еще большей свободы! Может быть, свобода, как освобождение от наружных оков — только 1-ая ступень на пути к высочайшему, а свобода от внутренних кандалов, от себя закабаляющего — это реальная свобода!
Вот один из парадоксов свободы, правильно неразрешимый.
Бывают ситуации, когда человек стоит перед выбором — оставаться свободным либо ограничивать свою свободу ради ублажения потребностей Другого. Еще как-то можно пойти на ущемление собственной свободы ради ублажения больших потребностей Другого — в творчестве, любви, свободе, справедливости, служении… А если его потребности смотрятся приземленными? Необходимо ли жертвовать собственной свободой в данном случае? Если относишься к Другому, как к анализируемому объекту, в каком различимы «высочайшие» и «низкие» черты, то, возможно, мысли о нецелесообразности жертвовать свободой могут показаться: Необходимо ли гласить, что различение в Другом «высочайшего» и «низкого» призрачно? Что, к примеру, потребности его тела, которые на примитивной шкале следует отнести к «низким», по сути возможно окажутся выше всех других, если, например, обеспечивают его выживание? Кто может брать на себя право определять «высочайшее» и «низкое» в человеке? Даже Господь не брался судить, он призывал обожать! Этот феномен так чудесно просто разрешается в любви: любящий человек готов к жертвам ради Другого!
***
Н. Бердяев пишет о «свободе от» и «свободе для». «Свободу от», наверняка, можно осознавать как освобождение от всех ограничений, а «свободу для» как овладение средствами для заслуги собственных целей.
Говоря о целях, ради которых стоит рваться к свободе, «свободу для» можно осознавать, как прорыв к новенькому, высокому, невиданному, обретение возможности к творению! Я полагаю, что это деление — «от» и «для» — условно; по сути свобода одна — целостная и неразделимая! Но, кстати, она едина только для целостной личности, а для многих, изувеченных обществом людей, она имеет только одну сторону… В большинстве случаев они понимают свободу, как «свободу от», стремятся освободиться от всех ограничений, даже нужных, даже диктуемых подлинной моралью. По сути это не свобода, а разрушительный мятеж! Освобождение должно быть зачем-то, для людей, для огромного дела, для высшего блага! Можно на это сделать возражение: свобода не должна быть ради чего-то, она обладает совсем независящей, самостоятельной ценностью! Так же, как любовь! Справедливость! Краса! Зание! Прекрасный тезис! Но неверный. Абсолютной ценностью обладает только людская жизнь. А если рвение какого-то человека к свободе, любви, творчеству ущемляет свободу Другого, делает его злосчастным, то это не свобода, а ее маска!
***
Если есть две равноценные, но обратные цели у человека, когда он может добиться либо одну, либо другую, но не обе совместно… что все-таки можно считать свободой в данном случае? Человек обязан отрешаться от какой-то из них. Если это происходит фактически интуитивно (что бывает в большинстве случаев!), то о свободе тут нельзя гласить, человек в данном случае — раб событий и собственного подсознания. Если, выбирая одну из целей, человек управляется более высочайшим, вероятнее всего надличным аспектом, то это тоже несвобода! Но зато у него была свобода выбора! Этот обычный пример указывает иллюзорность надежды заслуги полной свободы. В каждом шаге человека в неразрывном, нескончаемом единстве сплетены свобода и несвобода! Не возможность выполнить хоть какое свое желание, а свобода выбора оказывается единственной подлинной людской свободой! Этого, кажется, так не достаточно, когда душа рвется к небу! Но этого полностью довольно, чтоб сделать счастливыми других людей, а, как следует, и себя! Означает, полная свобода невозможна, да она и не нужна! Она означала бы возможность отказа от того, что выше хоть какой свободы!