Так вышло, что все три матери пришли одна за другой. Наташа, двое детей — Максим 4 с половиной лет и Олечка, прелестная двухгодовая принцесса. Приятна с Соней, 5 лет, и Нина с близнецами Машей и Аней, 3 с половиной лет. Поводы для воззвания к детскому психологу были различные: у кого-либо ребёнок плохо ест, у кого-либо не слушается, близнецы очень различные и нет осознания. Но нечто общее чувствовалось, быстрее, в мамах.
Всем мамам — около 30 лет, с высшим образованием (а Приятна — даже с 2-мя), дети у всех давно ожидаемые, к их возникновению старательно готовились, читали специальную литературу, прогуливались на курсы подготовки к родам. Роды, к слову сказать, проходили по-разному, но все три мамочки попытались как можно подольше подкармливать грудью и вообщем — «воспитывать малышей по Сёрзам», как произнесла мне Наташа. Так на что все-таки сработала моя проф «сигнализация»?
Неразрывная связь с ребенком
«Мы плохо кушаем», — гласит одна. «У нас трудности со сверстниками», — вторит ей другая. «Мы никак не научимся засыпать без соски», — сетует 3-я. «Вы тоже плохо кушаете?» — аккуратненько пробую внести ясность я. Мать даже не очень осознает, о чем это я. Настолько обычное уху и милое сердечку «мы», так практически всегда молвят о младенцах-грудничках, но здесь-то малыши садовского возраста. Но матери продолжают мыслить и ощущать себя единым целым с подросшими дочками-сыночками, не хотя замечать тривиальные признаки взросления собственных обожаемых чад.
После серьезных бесед и выяснения всех подробностей жизни мне становится ясно, что общее все таки есть: трудности можно (условно) обозначить как «сепарационные», другими словами связанные с процессом отделения детей от мам. Это так очень беспокоит и одну, и другую сторону, что начинаются всякие нестроения: дети перестают спать, нормально есть, на прогулке то удирают, то ссорятся с друзьями. Обыденное дело, скажете вы, если б речь шла о супротивных двухлетках. Но пятилетняя дама в норме должна решать вопросы собственной романтичной любви к папе, а не то, сколько сосок брать в кровать.
А что все-таки матери? Как они относятся к тому, что полностью сознательные малыши требуют совсем «детской» заботы, к тому, что вся их «мамская» жизнь стопроцентно подчинена интересам малыша, что в ней совсем нет места своим желаниям, да что там, они даже не появляются, эти желания. «Вы бываете где-нибудь одни, с супругом, к примеру, но без малыша?» — спрашиваю я, уже предполагая, какой будет ответ. «Нет, естественно», — как и ожидалось, отвечает мне стройный хор мам. — «Он же небольшой, он без меня не ест, не дремлет».
Недоношенные матери
В каждом из нас живет ребенок, это он радуется и горюет, он — выдумщик и обманщик, он отвечает за наше творчество и наши дела с окружающими. И если этот детеныш чего-то недополучил в соответственном возрасте (то бишь в нашем реальном детстве), то он так и остается — недокормышем (тогда и принимается «заедать стресс»), либо недоигравшим мальчиком, либо… недоласканной девченкой.
Когда я стала говорить с мамами уже наедине, без малышей, то выяснилось, что матери эти — все, как одна — что именуется, ясельные, с не очень рачительными мамами, недолюбленные. И в заботе о собственных детях они отчаянно пробуют заполнить пустое место в собственной душе, где полагается быть бескрайней материнской любви. Они практически соединяются в одно целое со своими детьми, так, как хотелось бы слиться со собственной матерью в младенчестве. Другими словами, оставляя на грудном вскармливании 2-ух с половиной летнего бутуза, его мать таким макаром докармливает собственного внутреннего малыша. То же самое касается и безудержных развлечений, и покупки детских вещей на 700 баксов каждый месяц (Как можно их издержать? Моя фантазия не пошла далее суммы в 50 у.е., про остальное Приятна меня создавала).
Это были очень отличные, «комфортные» малыши. Они с гордостью ведали, как в 5 лет уже забирали младшего брата из садика, в семь — сами готовили обед, как обучались без троек, как очень старались не расстраивать маму по пустякам — будь то проблемы в школе либо попытка группового изнасилования (обнаружилось у нас и такое в процессе работы). Все они — самостоятельные, удачные дочери, неважно какая мама может гордиться. Но вот в личных отношениях…
Отличницы с ключом на шейке
«Я все должна делать лишь на «5», по другому мне будет неуютно, я себя буду поедом грызть», — гласит Приятна, и я так и вижу её пятиклашкой-отличницей, с очень туго заплетенными косами. — «И в личной жизни тоже. Я очень длительно находила такового человека, чтоб был безупречным. Отыскала». Ага, отыскала. Безупречного супруга, безупречную работу, безупречный дом. Приятна пару раз повторила, что у неё дома — безупречный порядок. Только и у нее, и у дочки — стршная экзема на руках и периодически на лице. Считается, что от лишней чистоты. И самое главное, что Соньку свою она ни на один миг из рук не выпускает, практически: всюду за руку водит, на все занятия, общим числом 5. Странноватое дело, Соня плохо ладит со сверстниками, смущяется и дичится.
Наташа, напротив, гласит, что она «стршная охламонка и растяпа», хотя дети её — просто загляденье: подвижные, радостные, компанейские. Вот с пищей трудности. Плохо едят, на Наташин взор, не достаточно и все через скандал, в особенности суп. А что такое с этим супом, что все из-за него ведут войну? Оказывается, суп — это таковой знак дома, домашнего обеда, это символ: я отменная мама. А сынок суп есть не желает, кочевряжится, он больше бутерброды любит и картошку фри. (Покажите мне хоть 1-го обычного малыша, который предпочтет бутербродам суп. Я таких не встречала.) Но почему-либо конкретно суп для Наташи очень важен. Почему? Наташины глаза вдруг заполняются слезами, и прорывается очень давнишняя боль: она так желала приходить домой из школы, и чтоб её ожидала мать с тарелкой супа на столе. А мать всегда работала, и потому… Слезы, копившиеся 20 с излишним лет, проливаются неудержимо, мы ещё некое время говорим про эти старенькые обиды. А про суп — забываем, он «остыл» и больше неинтересен.
Нина в телефонном разговоре тщательно ведает мне про собственных 2-ух дочерей, какие они различные, что старшая очень компанейская, быстрая, все успевает, а вот младшая — тихоня, «не от мира этого», не аутизм ли? И тренер на секции гласит, что у неё тараканы в голове. Я слушаю, поддакиваю, прикидываю, через некое время спохватываюсь, и спрашиваю, какая разница меж детками. 20 минут, близнецы. И, конечно, на личной встрече выясняется, что у Нины есть старшая сестра, и их всю жизнь ассоциировали, и как это было больно — осознавать, что никогда не будешь таковой прекрасной, раскрепощенной, уверенной внутри себя. И опять, и опять: как не хватало маминой поддержки, одобрения, похвалы. В конце концов, Нина сама произносит: «Может, я Анюту пробую защитить от собственных заморочек?»
Поделись улыбкою собственной…
Нам пришлось провести огромную терапевтическую работу по разделению «сиамских близнецов» — мам и малышей. Сначала даже простые задания типа «нарисовать себя и малыша в виде раздельно стоящих фигур» вызывали панику. А малыши в игре показывали море злости.
Для Милы и её дочки Сони, к примеру, целебным оказалось задание нарисовать Самую Отвратительную Картину. И ещё Море Грязищи. Экзема стала проходить на очах. Нередко в таких случаях мы ещё и с реальной грязюкой возимся: строим в песочнице башни и тоннели, а позже с яростью их разрушаем. Для безупречных девченок это бывает в первый раз в жизни — пачкаешься, «творишь бесчинство», а тебя никто за это не ругает, а напротив, подбадривает и провоцирует на продолжение.
Для Наташи стало открытием, что суп — не самое нужное блюдо в детском рационе, салат с бутербродом — полностью адекватная подмена. Потому и скандалы во время семейных обедов закончились. Наташа вообщем очень «телесный» человек, она принимает мир через чувства, движения. Она гласит «теплый, лохматый, противный» про людей и предметы, для неё принципиально потрогать либо испытать на вкус. Потому с Наташей мы работали телесно (движения, лепка) и психодраматически — разыгрывая маленькие сценки. Время от времени в их учавствовали малыши, тогда мне приходилось туго: малышка точно демонстрировала все то, что Наташа сдерживала из суждения приличий (к примеру, как она страшно орет на малышей, а не то, что вы поразмыслили).
С Ниной мы условились о продолжении работы на её личные темы. Нам пришлось много молчком посиживать, много слушать. Нинин случай стал для меня более сложным, так как её чувства были заперты крепко-накрепко, она совершенно не могла гласить о для себя, будто бы заколдованная. Посодействовали игрушки. Я предложила Нине избрать из кучи игрушек кого-нибудь на роль себя, и она избрала фарфоровую шкатулочку, очень прекрасную, хрупкую, прохладную на ощупь, с защелочкой, что само по себе было очень символично. От имени этой шкатулочки на меня излился таковой поток испепеляющего гнева на родителей, которые не смогли в свое время защитить девченку от насилия, что стало понятно, почему Нина молчала. Она не могла предъявить такие томные обвинения в реальной жизни и предпочла закрыться, отгородиться от себя самой. А малая Аня, про которую Нина произнесла «она моя душа», делила и выражала мамино горе как могла.
Выплеснув свое горе, детские обиды, приласкав собственного «внутреннего малыша», матери стали спокойней обращаться со своими детками. Эта работа всем пошла на пользу: матери научились отличать свои потребности от детских, малыши стали еще лучше занимать себя, оказывается, им тоже было тесновато и душно в этих слитных отношениях. Одним из важных для меня видимых результатов стало то, что дети начали отрисовывать себя и маму — за ручку, а не одним непонятным существом, как было сначала.
Да, малыш нуждается в неусыпной материнской заботе. Но до поры до времени, пока он вправду немощен. Впору отлучить от груди, разжать руки, благословить на уход из дома — это принципиальный шаг взросления, в том числе и мамы тоже. И если её собственное «отлучение от груди» было травматичным либо несвоевременным, то юный даме будет трудно расстаться с малышом (либо уже не малышом). Я могу только пожелать всем мамам хлопотать о собственном «внутреннем ребенке», слушать и слышать его глас внутри себя, не забывать о нем. И — обращаться за помощью, если необходимо.
Если вы желаете задать свои вопросы создателю, обращайтесь по адресу katryn_demina@mail.ru
Центр «Психолог и Я», тел.+7(495) 917-1115;
Студия-клуб «Семья», тел.+7(495)759-5551;