«Потаенна сия велика есть» произнес о любви апостол Павел, и, похоже, это единственная правда о любви, которая не вызывает колебаний!
Умопомрачительно, но, даже зная о непостижимости этой потаенны, человек все равно пробует ее разгадать. Вот и я о ней думаю уже хороших 40 лет! И чем больше думаю, тем посильнее радуюсь невозможности постижения ее рассудком, что, на мой взор, есть свидетельство неукротимой стихийности и силы этого чувства, его трудности и укорененности в таких глубинах людской души, о которых слабенький и ехидный рассудок даже и не додумывается! Еще проще и продуктивнее размышлять не о самой любви, а о ее заменителях, о масках, схожих на любовь, под которыми прячутся совершенно другие чувства, био и психические потребности, комплексы, неврозы… Определив, что не является любовью, человек начинает смутно догадываться, что все-таки все-же ею является… Я полагаю, что одним из базовых параметров любви является ее полная, все пронизывающая двойственность. А именно, в ней представлены два человека, две личности, и, хотя молвят об одной, вроде бы единой любви, но по сути их две, при этом почти во всем разных! Двойной нрав любви заключен практически во всем! И в том, что в ней есть и телесное, и духовное начало. И в том, что в почти всех людях живет не только лишь чувство к Другому, да и чувство к для себя, которые иногда вступают в противоречие. И в том, что любовь не является дружбой, и в тоже время является ею. И в том, что любовь — это исключительное предпочтение 1-го человека перед всем населением земли; и часто приходится выбирать меж ними, разрывая для себя сердечко. Можно много еще отыскать «раздвоений» в любви, но все они начинают исчезать, по последней мере, в моем сознании, когда я объясняю для себя явление любви последующим образом. Во всех других человечьих отношениях существует какая-то личная причина их появления, т.е. один человек для другого оказывается симпатичным с некий определенной стороны — умственной, либо эстетической, либо сексапильной, либо деловой и т.д.
Дела любви имеют еще более широкие, многомерные предпосылки, при этом это правильно для всех видов любви: братской, родительской, детской, любви к Богу и к для себя. И все-же только любовь меж мужиком и дамой имеет вправду универсальную причину: в таковой любви человека обожают всего, полностью, со всеми его чертами и черточками! Даже материнская любовь носит не универсальный нрав, ведь в ней, к примеру, отсутствует энтузиазм к сексапильной сфере малыша, а иногда и к ряду других. В любви человек — конкретно в силу ее универсальности — вступает через Другого в дела со всем населением земли! (Кстати, практически тоже самое происходит в истинной, духовно освященной дружбе). Может быть, любовь добивается предельного накала эмоций и подвига самоотверженности конкретно поэтому, что в возлюбленном человеке видишь все наилучшее, что характерно людскому роду. Через него, невзирая на несомненность чувства к определенному человеку, признаешься в любви к человеку как таковому, видя в возлюбленном эталон Человека.
Принципиально, что человек не только лишь к возлюбленному относится как к представителю населения земли, да и сам выступает представителем всего населения земли, стремясь проявить наилучшие его черты! И эта же миссия проявляется в том, чтоб добровольно и отрадно брать на себя полную ответственность за жизнь и счастье Другого, вроде бы аккумулируя при всем этом весь опыт и нравственность населения земли. По признаку дела к для себя и к Другому, можно выделить три типа любви: Эгоистическая любовь, Жертвенная любовь, Гуманистическая любовь. Возникновение первых 2-ух типов обосновано «сверхценностью» «Я» либо «Другого», это болезненные формы, вызываемые особенным, сложнейшим сочетанием внутренних и наружных причин развития. Гуманистическая любовь значит признание и чувство равно непомерной ценности хоть какого человека (и себя, и Другого). В первых 2-ух выражена социально-биологическая потребность — «иметь» и «принадлежать»; в последнем — духовная потребность — «быть» и «отдавать»! Существует четкий, обычный и бесспорный практический аспект гуманистической любви. Если любовь к одному человеку делает любящего «слепым» по отношению ко всем другим людям и миру, то это не реальная любовь, а болезненное состояние, «маска» любви. Когда же любовь к определенному человеку рождает в твоей душе горячее чувство к каждому человеку на свете — это и есть реальная, счастливая, плодотворная людская любовь!
За что мы любим другого человека? За уникальность? Но ведь каждый человек по-своему уникален! За то, что он обладает выдающимися свойствами? Но тогда это не любовь, а форма себялюбия, проявление тяготения к тому, что может усилить нашу свою значимость. Может быть, мы любим за то, что своеобразие определенного человека соответствует многим нашим личным потребностям — эстетическим, биологическим, умственным? Но тогда это, опять-таки, не любовь, а желание — половое, эмоциональное, умственное… Может быть, в базе любви лежит обратный принцип — любим не за уникальность, а за принадлежность Другого к людскому роду? Не за уникальные, а за родовые черты, ощущая его нескончаемую ценность как человека вообщем? Тогда фундаментом чувства к определенному человеку будет… неназываемое массивное Первоначало, пронизывающее его биологическую и духовную природу. Грустно, но не все люди могут это ощутить. Дух человечий должен преодолеть на биологическом уровне обусловленную ксенофобию — межиндивидуальную, межэтническую, групповую.
Как же все-же быть с уникальностью? Ведь любишь без меры только 1-го человека… Может быть, любовь появляется, когда совпадает практически несовпадаемое, когда приходишь к зрелости разума и души, и ощущаешь любовь и жалость к каждому человеку. И сразу встречаешь такового человека, чьи уникальные черты оказываются конкретно для тебя по сердечку! И только тогда, проникая в его жизнь, поначалу заинтересованным взором, позже — сочувственным и экзальтированным, потом — обожающим и ласковым, видишь в нем то наилучшее, что присуще населению земли! Нет, некорректно! Это только половина правды. Это тоже не любовь, если видишь в нем только наилучшее! Любовь — это когда принимаешь его таким, какой он есть, а через него — понимаешь бесценность и каждого человека, с плюсами и недочетами, но нескончаемо дорогого, поэтому, что он — живой, поэтому, что — смертный, хрупкий, ранимый! Любя 1-го человека, на уровне мыслей протягиваешь руки всем людям, пытаясь их поддержать и спасти.
Умопомрачительно! Как любовь открывает глаза, как она позволяет человеку подняться к фактически людскому, которое оказывается… божественным! И вправду, в возлюбленном видишь лик Христа, а внутри себя открываешь рвение стать спасателем всего населения земли!
Когда любишь, то открываешь бесконечность и за пределами населения земли! Начинаешь относиться с любовью и нежностью ко всему живому — дереву, цветку, собаке… Чем они меньше заслуживают любви, чем человек? Их земная жизнь так же хрупка и коротка…