Начало
Но лицезрение природных богатств нашей основной целью все таки не являлось. И мы расстались с медведями-лосями, чтоб поторопиться к следующему пт маршрута деревне Нинилчик, где мы возлагали надежды на некие встречи, но…
Но там нашелся только неунывающий плакат при заезде в поселок: «Privet (Greetings). My name is Ninilchik Village», также пространное кладбище при храме Преображения Господня. Побеседовать о старенькой культуре оказалось не с кем. Нам же нужно было отыскать в этих местах представителей истинной, кровно российской общины, которая, как нам было понятно, очень многочисленна с десяток деревень на Кенайском полуострове, еще несколько на полуострове Афогнак севернее Кадьяка и в неких других местах вблизи. В 1990-е годы доктор Александр Долицкий из Института Юго-Восточной Аляски в Джуно определял их количество приблизительно в 270-300 огромных семей. И молвят они на том же языке, что и мы с вами, безо всякого акцента… Ну, другими словами не совсем на том же, а вот приблизительно на таком: «Навадилась одна тигра тоскать людей. Она однажды налетела на 1-го. Он, поди, не обробел. Топором тигру тюкнул…»
Феномен состоит в том, что эти подлинные российские к подлинной российской Аляске не имеют никакого дела. Наблюдательный читатель уже додумался, о ком речь. Тигры в российском ареале водятся лишь на Далеком Востоке. Конкретно оттуда в 1920-1930-е годы более 300 тыщ старообрядцев, гонимых русской властью, бежали через границу в китайские Синьцзян и Маньчжурию.
Засечка 2. Новопоселенцы
Путь их был настолько причудлив и извилист, что для графического изображения его потребовалась бы карта половины земного шара. Сначала в Северном Китае никто не трогал российских беженцев. Позже пришли жители страны восходящего солнца и отдали приказ всем оставаться в собственных деревнях прямо до отмены военного положения. Оно отменилось само собой с победой русских войск в Маньчжурии естественно, многие старообрядцы угодили в лагеря на родине, которую уж чаяли, что никогда не увидят. Те же, кто избежал этой участи, с неразговорчивого согласия и чанкайшистов, и маоистов очутились в конце 1940-х в Гонконге, где их приютили британский Красноватый Крест и другие благотворительные организации.
Встал вопрос о будущем месте обитания. Через ООН по странам мира был брошен клич, на который откликнулись многие, от Австралии до Бразилии. Основной выбор пал на последнюю, так как ее правительство сходу согласилось выделить беженцам большой кусочек земли в Куритибе, километрах в 350 к юго-западу от Сан-Паулу. Но, как несложно додуматься, условия жизни во мокроватых тропиках, нимало не похожие на дальневосточные, оказались для злосчастных изгнанников критичными. Подумали-подумали они и вновь засобирались в дорогу на этот раз при поддержке Толстовского фонда и лично Роберта Кеннеди удалось достигнуть вида на жительство в Северной Америке. Большая часть скитальцев осела тогда (посреди 60-х) в Орегоне и канадской Альберте. Да и здесь не все оказалось слава богу. Духовным фаворитам показалось возможно, небезосновательно, что, очутившись в гуще принципно чуждой цивилизации, в 2-ух шагах от неслыханных соблазнов, община скоро растворится, пропадет. Что делать?
И вот летом 1967-го на последнем юге Кенайского полуострова появились четыре грозных бородачей из Орегона. Они пригляделись к местности, оценили ее малонаселенность и приобрели одну квадратную милю густого елового бора у правительства Аляски. На последующий год тут уже стояли 1-ые четыре избы. В 1998 году, согласно переписи, в Николаевске повсевременно проживали более 500 человек…
Все эти, также многие другие сведения собрала и классифицировала в собственной пользующейся популярностью информационной брошюре 56-летняя Нина Фефелова дама колоритная, «звучная», энергичная и всем, кто интересуется историей местной старообрядческой общины, отлично популярная. Ее с полным основанием можно именовать «спикером» этой самой общины, хотя ни она сама, ни ее предки и деды по странам и материкам не скитались. Нина попала на Аляску более обычным методом прямо из Хабаровска. Там она служила инженером на производстве, ловила с отпрысками рыбу в Амуре, а по выходным «халтурила» гидом на Сахалине. Вобщем, с неких пор появилось у нее и «полуподпольное» занятие: председательствовать в сестринстве при Хабаровской староверческой церкви. Так и текла жизнь, пока в год 1000-летия Крещения Руси на праздничке Нина не познакомилась с южноамериканским гостем, священником схизматиков-поповцев Кондратом Фефеловым из Николаевска. Он позвал молоденькую даму в гости, а уже там она встретила его отпрыска Дениса, вдовца с 3-мя детками. Скоро в Николаевске сыграли женитьбу. С того времени бойкая иммигрантка успела получить в Институте Фэрбанкса ученую степень по русскому языку и литературе, и даже открыть собственный свой мотельчик с кафе и ювелирным магазином.
Интерьеры ее заведения под заглавием «Самовар» густо заставлены всяческими продуктами от статуэток медведей до банных веников. А кругом развешаны 10-ки объявлений на приколотых клавишами бумажках. От самых очевидных, вроде «Не курить» и «Не фотографировать без разрешения», до сложносочиненных: «Не говорите с Ниной, когда она готовит!» Последнее требование выполнить, но, нереально она сама болтает без умолку, и в том числе, когда готовит.
Я вообще-то по выходным закрыта, не работаю. Но люди не знают, все равно приезжают и в дверь стучат: нок-нок-нок, мы есть желаем. Неуж-то их голодными оставлять? Я так решила: все, что заработано в воскресенье, перечисляю одному детскому дому в Питере. Вот фото ребят оттуда… А постояльцев ко мне много приезжает. Но только ко мне и приезжают, другие здесь, в Николаевске, вообщем гостей не лицезреют. Больше сами уезжают. Люд убывает, человек 300 на данный момент, не больше. Работы меньше стало. Ранее здесь все халибута ловили (halibut по-английски «палтус»), даже соревнования устраивали и премии выплачивали туристам кто наибольшего изловит. А сейчас все разъезжаются, вот и малыши наши у 1-го в Анкоридже бизнес, другой в Хабаровск возвратился. Но российское кафе оно спросом будет воспользоваться, это экзотика. Здесь русского-то меньше и меньше…
Да, не знаю, как самым глухим деревням на островах, а большим анклавам, таким, как Николаевск, все таки, видимо, не сохранить собственной патриархальной чистоты в глобализирующемся мире. В мире, где все разговаривают со всеми… Размышляя об этом, я и сам не увидел, как наш устрашающих размеров внедорожник (на Аляске считается: раз здесь земля сильных парней, габариты автомобилей должны быть надлежащими, так что даже в арендных конторах не достаточно либо среднелитражку вы не наймете ни за какие средства), совсем соскользнув с «мелеющего» горного хребта к пологому океанскому берегу, добрался до «пределов кенайской суши». Пред нами в матовом северном небе сверкали под стать ему по колориту неоновые буковкы Homer Ferry Station, «Паромный причал городка Хомер». До отхода огромного теплохода, 1-го из 2-ух, выполняющих здесь роль челноков на полосы Хомер Кадьяк (идти приходится по открытому океану, который, хотя и Тихий, здесь проявляет очень бурный характер, так что прогулочными катерами не обойдешься), оставалось меньше получаса. Уже перевалило за полночь. Пассажиры второго класса, к коим принадлежали и мы, устраивались на ночлег в большенном зале с дерматиновыми креслами. Я обложился своим нехитрым багажом и закрыл глаза… Вдруг прямо над моим ухом раздалось на чистом российском: «Трофилий, подь сюды». Я решил, что уже сплю, успокоился и по правде заснул.
Кто желает жить, как губернатор?
С рассветом, когда наша «Тустумена» уже шла широким проливом Шелехова меж красочных густолесных «осколков» Кадьякского архипелага, я удостоверился, что мне не послышалось. Таинственный Трофилий не был персонажем моего сонного сознания. Мальчишка 12-ти лет, нареченный так по святцам, и его спутница Агафья Кондратьева-Пестрякова по правде плыли совместно с нами.
Родилась Агафья еще в Гонконге, позже с родителями переехала даже не в Бразилию, а в Боливию. Мама так и осталась стареть близ берегов Титикаки, а дочь уже лет 30 как вышла замуж и уехала поначалу в Канаду, позже вот сюда. Супруг погиб, малышей Бог не отдал. Дама получает пенсию от правительства США и живет уединенно на Афогнаке, в раскольнической деревне Левтовка. Туда и везет «пожить маленько» собственного племянника Трофилия из Вознесенки, что под самым Хомером.
Пока мы дискутировали, водные протоки сужались. Сумрачные боры, выстроившиеся по берегам островов Афогнак, Ближний, Еловый, самого Кадьяка и многих маленьких, становились еще темнее, приобретая поблизости сходство с вояками дядьки Черномора, готовыми принять нас «на копья», когда корабль вынесет на сушу. На глаз это казалось неизбежным. Неуж-то мы и взаправду впишемся в неширокую протоку Павловской гавани?.. Вписались.
…В 1-ое же утро прямо под окна нашего умеренного мотеля с впечатляющим заглавием Russian Heritage Inn (гостиница «Российское наследство») явились четыре оленей. Явились они, естественно, не на приезжих поглазеть, а потыкаться носами в сруб заколоченного мемориального колодца. Он засыпан еще в конце 2-ой мировой, но кое-где там, понизу, пресная вода есть, млекопитающие это ощущают и вот уже 60 лет исправно «инспектируют» место.
А вот многие местные обитатели, проведшие на Кадьяке всю жизнь, ни сном, ни духом не ведают, чем известен этот колодец, хоть перед ним и стоит объяснительная табличка с доходчивым английским текстом. Она говорит, что источник вырыли еще по приказу Александра Баранова главы Российско-Американской компании, взявшей в 1799 году в свои стальные руки и управление новейшей колонией, и доходный зверобойный промысел (из-за которого, фактически, и приходится сейчас вводить особые программки «по восстановлению природы»).
Сейчас бывшая столица российской колонии в Северной Америке представляет собой место, вытянувшееся всего сотки на две метров от берега меж ним и 2-мя «большими магистралями», Баранов-драйв и Резанов-драйв (герой поэмы и спектакля «Юнона и Авось» прибыл сюда практически сразу с Барановым для инспекции земель фактически говоря, вояж в Сан-Франциско, где граф Николай Петрович «довел» 15-летнюю дочь испанского наместника до помолвки, был предпринят с целью раздобыть запасы для местных колонистов)… В общем, ничем не приметный с неправославной точки зрения небольшой цитадель оптовиков-рыболовов и летчиков, которые обслуживают туристов (60 баксов за час в прямом смысле головокружительного наслаждения). С строительной точки зрения он смотрится и совсем сиро и полностью плоско, как будто немного разросшаяся одноэтажная деревня.
Что касается культурных достопримечательностей, то и их тут не больше, чем в притче Астрид Линдгрен про Пеппи Длинныйчулок. Если помните, на центральной площади города, где жила Пеппи, висели три указателя к кургану, краеведческому музею и вилле «Курица». В Кадьяке все дороги ведут в дом-музей Баранова (америкосы время от времени именуют его Эрскин-хаусом по имени позднейшего обладателя), Свято-Германовскую духовную семинарию либо к аэропорту…
Засечка 3. Факты
Духовная семинария, позже поименованная в честь святого Германа Аляскинского, была базирована в 1972 году в Кенае. Два года спустя она переехала в Кадьяк, где у епархии «нашелся» для нее подходящий земляной надел по соседству с музеем Баранова и местным Воскресенским собором. Сразу была получена официальная лицензия от Департамента образования штата Аляска на право присваивать степени по теологии.
Семинария в принципе может принять сразу только около 20 человек за количеством тут никто не гонится. На данный момент гранит христианской науки грызут 13 студентов. Полный курс обучения стоит около 7 тыщ баксов, каковые обычно находятся у бессчетных спонсоров и доброжелателей по всем США (их перечень золотыми знаками выбит в вестибюле общежития). Существует в хорошей аляскинской традиции даже особая программка «Усынови семинариста!», подписные листы которой рассылаются практически всем, кто придет на разум администрации. Вобщем, те абитуриенты, что принимают на себя обязательство потом служить на Аляске, обучаются бесплатно.
Мы приостановили собственный посетительский выбор на музее Баранова старом здании на всем Кадьяке. Правда, его привлекательная хранительница Кэйти Оливер признается, что огромным фуррором у публики он не пользуется. И понятно: русские гости сюда заезжают изредка, янки «со стороны» тема не интересует. Ну и сама коллекция особенного воспоминания, если честно, не производит: полностью аутентичными, относящимися к рубежу XVIII-XIX веков, тут следует считать только проржавевший якорь у входа, гончарный круг и 10 картонных копеек эмиссии Российско-Американской компании. Остальное, возможно, представляет собой позднейшие имитации и просто помещается в одной комнате: портрет Александра I, типо висевший ранее над дверцей, древесный двуглавый орел оттуда же, несколько юлианских календарей на дощечках, где торжественные деньки отмечены дырочками для нешибко грамотных аборигенов. Ножики, печати, ковши с профилем Петра Величавого вроде тех, что можно приобрести по схожей стоимости на столичном Арбате.
Городская дотация и содержание, получаемые от правительства штата, в общем, мизерны. Вот и приходится выворачиваться, находить новые идеи, способности приложения сил и использования жилых площадей. Кэйти произнесла, что даже подумывает, не основать ли при музее маленький отель «Ночлег и завтрак». Расчет при всем этом делается на любителей «ролевых игр»: а ну, дескать, кто желает пожить так же, как жил российский губернатор, попить чаю из его самовара?..
Умеете ли вы верно ловить осьминогов в северных водах при океанском отливе? Я уверен, что не умеете. На данный момент научу. Это, оказывается, достаточно легко, хоть с непривычки и неприятно…
Отлив начинается приблизительно за час до пополудни полностью можно успеть утром приготовить все нужное. Пригодятся: узенький эластичный шланг, как от капельницы либо насоса; пузырек едкого вещества, к примеру, уксусной эссенции; полиэтиленовый пакет, острый охотничий ножик, резиновые перчатки и все. Сейчас надеваем сапоги с очень высочайшими голенищами и идем на каменистый Пестриковский сберегал, где отступившие воды освободили широкую полосу валунов.
Находить нужно под самыми крутыми и высочайшими камнями. Конкретно под ними при отливе появляется довольно потайного места, где при желании поместилась бы малая субмарина (малость преувеличиваю, и все таки). Но прячутся там всего только большие аляскинские Paroctopus conispadiceus’ы, песочные осьминоги пережидают, пока возвратится море. Но дождутся этого сейчас не все. Мой спутник методично движется от 1-го камня к другому, просовывает шланг так глубоко, как может быть, и впрыскивает туда вещество. Кожа моллюсков, как понятно, очень чувствительна (это как если б ваше тело было сплошь покрыто слизистой), и если припасов воды под камнем не хватит, чтоб растворить чужеродное вещество, осьминогу станет нестерпимо. В раздражении и ярости он обязательно вылезет наружу. Но не спешите хватать его за 1-ое попавшееся щупальце оно остается у вас в руках, а добыча улизнет. Ждите, пока не высунется студенистая голова. Вот здесь как раз нужно не зевать, а хватать ее, стремительно перекинуть извивающееся чудище на камень, а потом… Потом, вырвав с корнем ужасный и жесткий, как у сокола, «клюв», ловко выкрутить голову навыворот!.. Наша охота завершилась неподалеку от Нового Валаама места, которое всегда воспользовалось славой и завлекало раз в год сотки паломников из самых далеких далей. Сейчас же, когда под эгидой епископа Николая правоверная епархия на Аляске возобновляет активную проповедь, оно, как уповают в Анкоридже и Кадьяке, и совсем войдет в перечень самых почитаемых святынь объединенной церкви. Новый Валаам в сознании народов будет, мол, стоять в том же ряду, что Киево-Печерская лавра, Саров и просто Валаам, в конце концов.
…Всего только 15 минут полета от Павловской гавани на крохотном 5-местном самолетике марки «Саратога» и под тобой уже расстилается вытянутый по всем четырем краям, как огромная инфузория, Еловый полуостров тот Новый Валаам. 46 тыщ квадратных км беспросветного, но в то же время радостного хвойного леса, у которого здесь и там разбросали свои скрытые жилья всего 242 обитателя кто в деревне, а кто и в полном уединении.
На взлетной полосе селения Ouzenkie (российские первооткрыватели, натурально, имели в виду «узкий» пролив, отделяющий в этом месте Еловый от Кадьяка) нас встречал Герман, пономарь из местной церкви. По его словам, сама святая лагуна сейчас совсем пуста, и мощи святого Германа лежат там во «темноте грустной» часовни, никем практически никогда не тревожимые. Даже местные охотники и рыбаки вроде самого нашего нового друга, которые в сезон зарабатывают в том числе и тем, что катают «экотуристов», куда те пожелают, там бывают изредка.
Но в 1993 году на Новеньком Валааме побывал патриарх Алексий II. Тогда в последний раз к скиту отправилась большая масса народа. Всякий, кто имел катер, завел его, всякий, кто не имел, залез на борт к другу, и все две сотки людей направились вокруг родных берегов на восток. Было пролито много слез и сказаны добрые слова о братстве, возвращении к общению и прочем. А Герману как неформально самому авторитетному гражданину Узких (священник там не живет, приезжает служить с Кадьяка) досталось право вручить патриарху горсть земли с Германовой могилы. В ответ он получил крестик и ладанку, которые сейчас и хранит у себя в избе посреди величавого огромного количества иных священных артефактов ими практически увешаны все стенки. По числу собственному в его жилье с ними могут конкурировать только рыболовные снасти и винтовки…
Слово «изба» я употребил не из склонности к фольклорной стилизации полуалеут, полуамериканец германского происхождения Herman Squartsoff вправду живет в избе полностью аутентичного сибирского типа. В схожих живут и его соседи. Скажу больше: точно так же, как в деревнях средней Рф, дома погибших 10, 20, 30 годов назад старух стоят заброшенные и наглядно разваливаются. Тяжело поверить, что посреди этих развалин, где проросли специально высаженные тополя («Мы нарочно так сделали когда уже ни досочки не станет видно, люди будут знать, где селились российские!»), еще не старенькый Герман в детстве (на данный момент ему 54) воспринимал из рук далеких родственниц угощение: медок да сахарок. Да, конкретно так старухи гласили по-русски. По его мемуарам, последние из числа тех, для кого наш язык был родным в Узких, скончались в 1970-х… И звуки славянской речи равномерно затихли даже на Новеньком Валааме.
Во всех же иных отношениях модернизация жизни если и произошла, то глазу видна мало. Дома в Узких строятся в том же духе, в каком поставил собственный 1-ый сруб в конце XVIII века святой Герман. Естественно, они уже телефонизированы, обустроены водопроводом, отоплением, Вебом и телевидением, но огромные спутниковые тарелки, вынесенные на улицу, в теплое время года употребляются для хранения поленьев (ТВ при всем этом, естественно, продолжает работать). По ту сторону окна скворцовской «усадьбы» реет безмерно большой флаг США, как это принято всюду в американской провинции, но в тени его обычным креольским методом вялится рыба. Что касается коптильни и других подсобных строений вроде бани (селяне так ее и зовут banya), то они и совсем сохраняют полностью обычный вид. Ну и стиль жизни Германа и его земляков, как можно судить, не отличается от того, какой вели его отец и даже дед, похороненные, естественно, здесь же, на церковном кладбище. Досуг у обитателей Елового острова, как и можно было ждать, самый обычный.
Прогулки по родным краям, которые за долгие и длительные годы никому отчего-то не набили оскомины. Время от времени lapta на Пестриковском берегу. По древним подлинным правилам, у нас дома, поди, уже всеми позабытым… Ну, и для умственного контраста незамудреное краеведение. Скворцов, к примеру, подходит к нему серьезно, бывает на всех лекциях, которые время от времени читаются в музее Баранова. Был знаком и даже, кажется, дружен с доктором Лидией Блэк, сейчас покойной. Эпопея этой знаменитой на Аляске дамы началась давным-давно в Белоруссии, сначала войны, а завершилась после длительных скитаний, достойных сопоставления со старообрядческими, в Российской Америке, исследованию которой в Институте Фэрбанкса она и предназначила все свои незаурядные академические возможности. Жалко, что мы не повстречались Лидия Сергеевна скончалась несколько месяцев вспять… Вроде бы то ни было, Скворцову она успела передать целую коллекцию «сокровищ», одно другого ценнее. Венец ее подлинная карта Кадьякского архипелага, составленная «по описи колонияльных мореходцев» знаменитым адмиралом Правительского флота Мишей Тебеньковым. Естественно, карта начертана от руки и существует в единственном экземпляре, так что я, будучи страстным любителем редкостей, даже попробовал «прощупать» Германа осознает ли он ценность доверенного ему предмета? Не считает ли какой-либо обычный архивной единицей, с которой можно расстаться ради блага столичного журнальчика? Куда там! Корреспондент «Вокруг света» получил грозный «отлуп», которого заслуживал. Ксерокопия, вобщем, мне досталась соответственный аппарат у Германа нашелся под зеленоватой рыболовной сетью…
…И расстались мы, конечно, друзьями. Более того, я получил к тому же иконку святого Германа на память и счастье: «Вы же на данный момент как раз «плавающий и путешествующий», вам она нужна…» С тем и продолжил путешествие вновь на «Саратоге», вновь над радостными борами и резко посиневшей вдруг океанской водой. Повдоль кромки ее брел человек в темной сутане это был последний «кадр», запечатленный на Новеньком Валааме.
Эпилог
Пилот взял малость на лево, и глаза ослепило ярчайшее солнце, так как внезапно началась весна. Природа, не задумываясь и не оглядываясь, одарила всех теплом, и от курток поверх 2-ух свитеров всем за час-другой пришлось перейти к шортам и майкам. Откуда-то, как горох, посыпались большие темные жуки, летучие отряды мошкары осадили городка, а разошедшийся по случаю солнечной погоды юный морской котик резвился-резвился в протоке, отделяющей Кадьяк от примыкающего островка с нехитрым заглавием Близкий, ну и уснул в чьей-то рыбачьей лодчонке. На рассвете владелец явился, дернул за шнур мотора раздался рев. И мотора, и котика. Перепугавшись со сна, последний с шумом шлепнулся в воду, его конвульсивное движение перевернуло лодку совместно с рыбаком. Кадьяк смеялся над этим событием целый денек.
А нам установилась пора собираться в оборотную дорогу. И хотя, к огорчению, способности возвратиться с Кадьяка в Анкоридж по другому, чем уже знакомым нам Сьюардским шоссе, нет, мы, ей-богу, преисполнились впечатлениями, как будто едем по новым местам. Так всегда случается на далеком севере преображение среды под воздействием смены сезонов здесь разительно, как нигде. Меньше недели вспять сероватое небо лежало на наших головах, а горы сдавливали с обеих сторон снежными стенками а сейчас на деревьях уже отчаянно ярко зеленеет листва.
Хозяйственный ритм тоже старался поспеть за природным. Конкретно в тот денек раскрылось прогулочное судоходство повдоль берегов всей Аляски, и мы с наслаждением «обплыли», отправившись из города Уиттиера (где начинаются и транстихоокеанские круизы больших теплоходов серии Diamond Princess), залив Царевича Уильяма. Рекомендовал нам это сделать еще епископ Николай дескать, это наилучшее место, где можно узреть всех аляскинских животных, которых конкретно здесь в особенности усердно отстреливали пару веков вспять Голиковы, Ласточкины, Шелеховы и иже с ними. Каланов, тюленей, морских львов и касаток тут вправду пруд пруди. Они валяются на льдинах, устраивают показательные состязания по прыжкам в воду и вообщем ведут себя так, как будто туристские компании делятся с ними прибылью.
В общем же и целом, дойдя до высшей собственной точки, путешествие наше приблизилось к концу. Мы готовились проститься с Аляской, посверкивающей матовой голубизной в точке соприкосновения Света со Льдом и Снегом.
…В воскресенье днем, первым днем первого воскресенья после объединения забугорной и российской Православных церквей, на широкой парковке перед кафедральным собором Святого Иннокентия в Анкоридже не протолкнуться от машин. Как будто сюда съехался весь город, независимо от исповедания. Под сводом собора звучит прекрасный сильный тенор епископа Николая. Время от времени владыка перебегает на российский, который больше припоминает, правда, сербский, но основная масса прихожан ведь этого не знает.
В конце концов начинается оканчивающая молитва вроде бы «титры» церковной службы, в каких нужно помянуть заблаговременно установленный и освященный традицией круг лиц и явлений. В каждой епархии он собственный. Тут, в Анкоридже, штат Аляска, в 2007 году молятся за епископа Николая, этой земли пастыря. За архиепископа Вашингтонского и Нью-Йоркского, предстоятеля Православной церкви в Америке. За Патриарха Столичного Алексия. И за российский люд «в отечестве его и других краях пребывающий». Аминь. Нужно приблизиться к амвону и поцеловать Евангелие.
И вот они идут вереницей по умеренному кругу просто любознательные, англосаксы либо потомки тех, кого крестили издавна ушедшие, кого никто уже не помнит и чьего языка не осознает. «Странноватые», прожившие всю жизнь в Соединенных Штатах Америки, храбро и честно служившие им на многих войнах, всецело разделяющие эталоны демократии и свободного рынка, голосующие за сенаторов, губернаторов и президента, участвующие в борьбе за политкорректность и равные права дам нерусские российские люди. Люди, которые сохраняют верность «русскому Богу», верность никак не показную, так как козырять ею здесь не перед кем. Православные коренные америкосы.
Дай им Бог всего хорошего.