Стоял душноватый июльский вечер. Небо затягивало тучами, все снетерпением ожидали дождика. Мысдочкой решили походить перед сном.
Стемнело. Подороге домой мыкупили прохладной водыи, непринуждённо болтая, повернули напочти безлюдную, слабо освещённую улицу. Поодну сторону отопустевшей проезжей части расположился личный сектор, подругую из-за зелени кустов показывался маленький огороженный бугор бомбоубежище. Заоградой холмика выселись сталинские пятиэтажки. Вокнах горел свет, мелькали голубые огни телевизоров. Дочка внезапно тормознула иокликнула меня. Яповернула голову. Справа отнас головой кгаражу наземле… лежал человек.
Идея отом, что онпьян, сменилась беспокойством. Это был мужик лет шестидесяти вчистой рубахе, светлых штанах ипочти новейшей обуви. Его практически тусклые светло-рыжие волосы небыли растрёпаны. Мыподошли поближе, пригляделись ипозвали его. Оноказался очень бледноватым, как и раньше бездвижно лежал набоку инеподавал никаких признаков жизни. Янаклонилась, немного потрепала его зарукав рубахи, пощупала пульс. Онбыл живой, нобез сознания. Ябрызнула нанего водой, нониодин мускул наего лице недрогнул.
Может, всё-таки опьянен? Нозапаха спиртного неощущалось, даивид унего был очень солидный. Аможет быть, ему подороге стало плохо? Сколько онуже так лежит? Мыоглянулись посторонам. Людей небыло видно. Вдалеке издвора выехала машина, проехала мимо, неостановившись. Мырешили вызвать «скорую».
Надвигалась гроза. Чёрные тучи плотной пеленой покрыли ночное небо. Было горячо иочень душно. Затовремя, пока мыждали приезда докторов, мимо проходили люди, проезжали машины, ноникто неостанавливался. Никому небыло дела дочеловека, который, может быть, на данный момент погибал. Только одна малая сухонькая старушка, позвякивая бутылками вавоське, просеменила мимо, возвратилась, подошла клежащему, покачала головой ирастворилась втемноте.
«Скорая» приехала стремительно. Две приятные дамы вышли измашины, одна изних попробовала заговорить спациентом, ноответа непоследовало. «Попробуем воскресить!» произнесла она ипринялась тереть пальцами мочки ушей лежащего наземле мужчины. Через минутку голова мужчины дрогнула, ионзастонал. Какже яраньше недогадалась? Язнала этот приём, даже когда-то в один прекрасный момент использовала его, новтот момент растерялась.
Все облегчённо вздохнули: мужик начинал приходить всебя, видимо, был просто опьянен. Онприоткрыл один глаз, конвульсивно пытаясь осознать, гдеон, что залюди вокруг. Шофер «скорой» вышел измашины иприподнял голову лежащего, тот стремительно задышал истал рассматривать нас. Повернув голову, онвстретился взором исомной…
Мурашки пробежали уменя поспине. О, боже! Унего был только один глаз! Онразглядывал имменя, как и раньше непонимая, что происходит. Верхнее веко второго отсутствующего глаза было пришито книжнему инешевелилось.
Дружочек, болит чего-нибудть? спросила одна изврачей.
Нет, еле слышно ответил мужик.
Тогда вмилицию пойдём, тут, зауглом, усмехнулась благодушная дама. Нечего нас отработы отвлекать.
Слово «полиция» отрезвило беднягу лучше всяких мед приёмов.
Ненадо… милицию… пробормоталон. Всё… отлично.
Идти можешь? Где живойёшь?
Мужик натужился иструдом, медлительно, путаясь, именовал адресок. Его попробовали поднять, нобезуспешно. Шофер «скорой» стол вглядываться втемноту ивдруг свистнул. Надругой стороне улицы изпереулка выходил юный юноша. Насвист оностановился, увидел нас, насекунду задумался идвинулся нам навстречу. Стремительно сообразив, что отнего требуется, онвызвался провести нашего лузера доостановки ипосадить натранспорт. Струдом подняв пострадавшего, докторы иводитель поручили его нашему добровольцу. Несколько мгновений мывсе смотрели вослед покачивающейся изстороны всторону паре. Один изидущих практически висел надругом, номагическое слово «полиция» толкало злосчастного вперёд. Мыпопрощались сврачами ипоблагодарили запомощь.
Прогремел гром, начинал капать дождик. Дочка отрадно щебетала потелефону, рассказывая домашним ослучившемся. Ливень застал нас уже около дома. Мышли влажные иулыбались… Кое-где там, унас заспиной, человек неостался лежать под дождём влуже, онтоже ехал домой. Надуше было светло. Денек был прожит незря!